Казалось бы, фундаментально положение оппозиционных россиян мало отличается от положения оппозиционных белорусов: есть свои диверсанты, политзаключенные, добровольцы, воюющие за Украину. Однако самопрезентация российских оппозиционеров во многом уступает белорусам: российские эмигрантские структуры имеют неоднородную повестку, а также часто становятся объектом критики. В частности из-за конкуренции за ресурсы и куда большее внимание к благополучию кремлевских олигархов, а не к эмигрировавшим соотечественникам.
Чему россияне могли бы научиться у белорусов? Как адекватно взаимодействовать с европейскими, в частности, с литовскими властями? Готовы ли литовские чиновники идти на контекст с демократическими силами?
Обсуждаем тему в подкасте "Раз в неделю" с гостями. В студии Delfi политолог Федор Крашенинников и представитель Объединенного переходного кабинета Валерий Ковалевский и член парламентской Фракции демократов "Во имя Литвы" Томас Томилинас.
Сейм Литвы отклонил президентское вето на закон о национальных санкциях против граждан России и Беларуси. Ранее Гитанас Науседа рекомендовал парламентариям придерживаться единой позиции по поводу ограничений для граждан обеих стран. Добиться же более мягких условий для белорусов удалось именно благодаря сплоченности национальных демократических сил. Оппозиционным россиянам тут есть, чему поучиться. В первую очередь — умению заявлять о себе, выстраивать грамотный медийный образ и четко обозначать свою позицию. Что знак равенства между конкретными преступниками и абстрактными людьми с российским паспортом — это не конструктивная риторика.
Повестка белорусских оппозиционеров настолько проста, насколько и эффективна. Перечислим основные тезисы. Нельзя отождествлять белорусский народ и режим. Соучастниками и соагрессорами являются силовики, чиновники и окружение узурпатора Лукашенко. Несмотря на чудовищные репрессии, белорусы выходили на митинги, когда началась война. Беларуские партизаны проводили акты саботажа. Белорусские добровольцы воюют на стороне Украины. Эта же риторика используется при диалоге между белоруской оппозицией и европейскими чиновниками, в частности, литовскими властями. Лидер белорусской оппозиции Светлана Тихановская адекватно лоббирует интересы своего народа — что нельзя наказывать по принципу гражданства, а разговоры о коллективной вине не продуктивны.
Параллельно вильнюсские белорусы организовали митинг у здания парламента. Результат совместной работы офиса Тихановской, белорусских структур и рядовых представителей эмигрантского сообщества — это то самое долгожданное решение Сейма. Пример грамотной и здоровой консолидации сил. Казалось бы, фундаментально положение оппозиционных россиян мало отличается от положения оппозиционных белорусов: есть свои диверсанты, политзаключенные, добровольцы, воюющие за Украину. В марте житель Углича Денис Попов получил 8 лет лишения свободы по делу о поджоге военкомата. Деяние классифицировалось, как публичные призывы к экстремистской деятельности и покушение на террористический акт. Буквально через пару дней жителя Подмосковья Кирилла Бутылина приговорили уже к 13-ти годам колонии строго режима за поджог военкомата, обвинив в совершении теракта.
На данный момент в России известно почти о сотне попытках поджога военкоматов, отделов полиции, административных зданий. Есть россияне, которые получили более 8 лет тюремного заключения за слова, да что там — четверть века за лоббирование санкций против чиновников и озвучивание новостей с фронта. Пример тому — Кара-Мурза. Учитель английского языка из города Канск расстрелял плакат с рекламой контрактной военной службы, после чего силовики под пытками заставляли сибиряка признаться в поджоге военкомата. История шестиклассницы Маши Москалевой, нарисовавшей антивоенный рисунок и вовсе из разряда антиутопии. Есть русские добровольцы в РДК, Азове, в принципе в структурах ВСУ.
Но при этом лидер литовских консерваторов Габриэлюс Ландсбергис так оценивает положение россиян и белорусов: «Беларуское общество боролось за свою свободу, демократию. В 2020 году на борьбу с режимом в Минске вышли сотни тысяч человек. Таких попыток бороться в России мы не видим». Можно справедливо парировать, припомнив историю многотысячных протестов в России еще со времен Болотной площади. Добавить, что по мере закручивания гаек протесты прекратились в обеих странах. Но закономерно, что за пределами России мало кто помнит всю историю российских протестов: особенно когда российские эмигрантские структуры сами не склонны о ней напоминать.
Так почему оппозиционные россияне не заявляют о себе так, как это делают белорусы? Почему в адрес российских объединений все чаще звучит критика, что организаторы, скорее, склонны уделять больше внимание европейским фуршетам и грантам, благополучию кремлевских олигархов, но никак не соотечественникам за рубежом? И как можно изменить эту ситуацию? Обсудим проблему с нашими экспертами и попробуем найти решение.
