И хотя эта цифра действительно впечатляет, представитель ГУР Видим Скибицкий отмечает, что политика Кремля не является политикой всего российского общества, большое количество сторонников войны обусловлено пропагандой, проводимой Кремлем в последние 10 лет.
"Мы видели такую ситуацию во время Советского Союза. Угроза – та же. Кто враг? Запад. Все то же самое. Ничего нового", – комментирует В. Скибицкий.
В начале марта, когда война только началась, опросы как прокремлевских, так и независимых центров исследований показывали немного другие цифры. Новостной портал BBC, проанализировавший их, в те дни пришел к выводу, что войну с Украиной поддерживают от 50 до 70 процентов жителей России. Издание BBC даже порадовалось, что от 30 до 50 процентов русских не поддерживают войну или не отвечают на вопрос.
В статье совершенно справедливо отмечается, что опросы общественности в условиях репрессий могут не отражать истинной картины, поскольку люди, выступающие против войны, могут скрывать свое мнение. Более того, их ответ может зависеть от того, как сформулирован вопрос, и если, скажем, противодействие войне («спецоперациям») представлено в вопросах как несогласие с государственной политикой, респонденты могут лгать просто из соображений самосохранения.
Во всяком случае, многие эксперты признают, что не менее половины граждан России вполне осознанно поддерживают политику Путина и войну в Украине. Независимо от того, насколько низкого уровня, говоря о навыках (политического) мышления, является их эта осознанность.
Поскольку и нам, и Украине, и США, и всему западному миру сегодня как никогда важно понять, что, грубо говоря, следует делать с Россией и какие сценарии ее развития возможны, упомянутые цифры и их интерпретации далеко не только спор о масштабах поддержки преступной войны (на самом ли деле ее поддерживают «всего» 50 или 75 процентов русских).
Принципиальный вопрос заключается в том, можно ли не только остановить Россию на поле боя (в чем Украина и ее союзники доказали свою способность), но и иметь эффективную стратегию, предусматривающую политическую трансформацию этого государства из нынешнего варварства к более приемлемому для цивилизованного мира и свободного человека состоянию.
Пока не похоже, что у Соединенных Штатов, от которых все это во многом зависит, не говоря уже о Евросоюзе, есть ответ на этот вопрос и контуры вышеупомянутой стратегии или хотя бы их зачатки.
Запад вместе с Украиной продемонстрировал впечатляющую решимость и силу в срыве империалистических амбиций России. Однако дальнейшему успеху и решимости мешает довольно странное обстоятельство: ни у Америки, ни у Евросоюза в настоящее время нет самостоятельно сформулированных целей в отношении будущего России и Восточной Европы.
Для Евросоюза это, пожалуй, «простительно», потому что у него никогда не было геополитики, тем более на коллективном уровне. Даже ее основные страны-члены выглядят, мягко говоря, слабыми в мировых силовых играх.
Но геополитическое лидерство США в условиях войны на Украине – это то, на что разумно рассчитывает весь цивилизованный мир. И хотя во время визита в Польшу в марте президент Джо Байден проговорился, что Владимира Путина не должно быть, его соратники быстро размыли это заявление, и с тех пор совершенно непонятно, какое будущее России видит (и, следовательно, попытается сделать его таким) официальный Вашингтон.
Будет ли оно с Путиным или без Путина? С его наследником из кругов КГБ, или под контролем других политических сил? С Крымом или без Крыма? В немного более длительной перспективе – демократическим или необязательно, главное, чтобы не враждебным Западу?
Это сильно упрощенные вопросы, но суть их всех такова: что Америка и руководимый ею западный мир собирается делать с тем злом, именем которого Рональд Рейган удачно назвал советскую империю? Важно понимать, что речь идет не только о путинском режиме, но и об этих 75 процентах жителей России, которые, как утверждает украинская военная разведка, поддерживают этот режим.
Даже если их не 75, а 50 процентов, они все равно никуда не исчезнут, не погибнут на войне, не эмигрируют и в ближайшее время не начнут думать совсем иначе – даже если кто-нибудь начнет (но никто не собирается этого делать) интенсивно их воспитывать, политически просвещать и возможно – лечить, поскольку антагонистом их нынешнего состояния мозга является именно здоровый ум, а не больной.
Здесь мы подходим к очень важной теме: кто виноват в том, что Россия – империя зла? 10-15 лет назад на Западе (к сожалению, и в Литве) часто звучала мейнстримная реакция о том, что виноват путинский режим, а не российское общество. Это был неправильный ответ.
Зато сегодня частый ответ гласит, что виноват не только Путин, но и русский народ, который соответствует путинскому режиму как топор топорищу и по сути ничем от него не отличается в отношении традиций мышления, политической и социальной идентичности, взглядов, ценностей и культуры. С этой точки зрения власть Путина является таким же национальным правительством и частью нации (политической культуры избирателей, гражданского общества), как и правительства демократических западных стран.
Это тоже неправильный подход. И в первую очередь не потому, что западные общества демократичны, а российское общество недемократично. Ошибка отождествления путинского режима с русским народом связана не столько с демократией, сколько с народностью. Дело в том, что России просто чужда характерная для современного национального государства модель социальной стратификации, не предполагающая идентичностного разрыва между обществом и властью.
Можно поразиться недальновидности и ущербности политического мышления немцев, если судить по политике их канцлеров Герхарда Шредера и Ангелы Меркель. Мы можем говорить о коллективной вине немцев из-за Адольфа Гитлера и национал-социалистического периода в Германии. Но было бы странно не любить, например, австрийцев из-за заблуждений Габсбургской монархии или ненавидеть немцев из-за завоеваний и жестокости крестоносцев.
Ненавидеть русских из-за Путина практически так же абсурдно, как ненавидеть немцев из-за ордена крестоносцев. Не потому что походы крестоносцев были очень давно, а потому что они не имели ничего общего с национальной идентичностью немцев. Ненависть к народу и отождествление его с властью в сословном обществе просто недоразумение. Это можно сказать и о начинающейся сегодня ненависти к русским.
Исторически социальная структура России почти не испытала влияния ни западного Просвещения, ни народной весны – движений национального возрождения. А ведь современные европейские демократии просто немыслимы без этих вещей. Россия пошла другим путем. У нее не было не только демократического, но и национального общества в современном, внесословном смысле.
До революции было две совершенно чуждые и, как показали революция и гражданская война, даже враждебные друг другу России: Россия невероятно темных и жестоких масс и Россия преимущественно империалистически настроенных, но тем не менее почти по-западному образованных элит.
Это были два почти не связанных между собой мира: рабы и господа, инструменты и свободные люди, как в древних Афинах. Когда гражданская война вырезала или изгнала господ, освободившееся место элиты заняли представители рабов. Одни – из низов, другие – из слоев бывших господ и представителей интеллигенции, связавшихся с низами, вроде Ленина и Дзержинского.
Но России как было две, так и осталось. Просто место правящей элиты заняла большевистская номенклатура, которая по своей жестокости и имперским завоеваниям намного превзошла и царей, и Путина.
Ненавидеть русских за то, что в первые десятилетия своего правления большевики творили в России и Европе, было бы почти то же самое, что ненавидеть евреев или латышей за их активное участие в гражданской войне на стороне большевиков, или, как уже говорилось, немцев – за преступления крестоносцев.
В России в советское время сословий формально не осталось, но осталось устройство сословного типа и общество, в котором место аристократии заняла партократия. Демократическое общество с национальной политической идентичностью и коллективной национальной (подчеркиваю – национальной) ответственностью в России так и не появилось. Именно такую Россию Путин унаследовал от своих предшественников.
Презирать русских по национальному признаку, что сегодня во многих местах становится модным, — ошибка, говорящая в лучшем случае о превосходстве эмоций над разумом. Более того, такого рода презрение парадоксальным образом является принципиально пророссийским — в политическом смысле — свойственным серийным убийцам и тиранам путинской России: Ленину, нанимателю деда Путина, еврею Троцкому, грузину Сталину, русскому Путину, чеченцу Кадырову.
Именно армия Путина продемонстрировала патологическую ненависть ко всему русскому, со страшнейшей яростью уничтожая второй по величине – и более чем на четыре пятых русскоязычный украинский город Харьков.
Да, проблема России не только во власти Путина, но и в очень большой части общества, которая стала его орудием. Но эта часть олицетворяет политическое и нравственное зло не потому, что люди, ее составляющие, русские, а потому, что она состоит либо из отморозков, убивающих в себе образ Божий своим поведением и взглядами, либо из легко поддающихся манипуляции темных людей, которым не хватает или воспитания и образования, или мозгов и человечности, или и того, и другого.
Нормально ненавидеть жестокость, которая характеризует низы общества. Нормально ужасаться стране, где доля морально испорченных и необразованных дураков, напрочь оболваненных пропагандой, так велика, как в России.
Нормально презирать мракобесие, побуждающее толпы скандировать «Хайль Гитлер», восхвалять Троцкого, Ленина и массово убивать людей из-за их национальности, социального происхождения или политических взглядов. Нельзя допустить, чтобы возобладали теории заговора, которые обвиняют во всем мировое еврейство и делят расы и национальности на «высших» и «низших».
И национальность не может быть обвинена в войне, которую ведет и которой наслаждается точно не народ и не люди, говорящие на языке этого народа, а политическая власть все никак не умирающей восточной империи и служащие ей социальные низы.
В этом случае искать виновных по этнической и языковой принадлежности (которую некоторые уже и вовсе хотели бы запретить) — все равно, что на том же основании устраивать погром типа «Хрустальной ночи» или обвинять одну расу в высоком уровне преступности Балтимора, в котором большинство жителей – негры.
Профессор Преображенский, персонаж книги Михаила Булгакова, отвечает на замечание большевистской активистки о том, что он не любит пролетариат: «Да, я не люблю пролетариат». Именно пролетарское общество, политическая культура и власть, которая не представляет этот пролетариат, но которую он свято поддерживает, является квинтэссенцией ленинской и путинской России. Зло, за которое действительно стоит сильно не любить Россию.
Но это зло социально-политической природы, а не национальной. Думать иначе — значит не только глубоко заблуждаться относительно того, кто наш враг, но и способствовать появлению создаваемых им нарративов национальной ненависти.
