Выпускники Вышки разных лет рассказали, что думали об университете раньше и как оценивают то, что происходит с ним теперь, почему они уехали из России и видят ли для себя возможность вернуться.
Казалось бы, довольно очевидно, что высшее образование должно готовить специалистов для своей страны. Особенно для страны, которая остро нуждается в модернизации, диверсификации экономики, развитии малого и среднего бизнеса как основы конкурентоспособного хозяйства. Для абсолютно любой страны, осознающей вызовы цифровизации, зеленого перехода и других глобальных трендов, требующих постоянного повышения качества человеческого капитала – главного фактора инновационного развития. Для этого, помимо крепкой национальной системы образования, ориентированной при этом на международное сотрудничество, требуется создание целого ряда социально-экономических условий, пригодных для развития и реализации этого человеческого капитала. Это прописные истины.
В докладе, подготовленном экспертами НИУ ВШЭ в 2018 году, отмечалось, что на фоне формально лидерских позиций России по масштабам охвата высшим и средним профессиональным образованием капитализация человеческого капитала остается низкой, что, с одной стороны, объясняется плохими институциональными условиями, а с другой – несоответствием системы образования запросам постиндустриальной экономики, которое во многом обусловлено недофинансированием.
Можно вспомнить, что в одном из так называемых майских указов 2012 года (в начале своего третьего, неконституционного срока) президент Путин предписал, чтобы к 2020 году пять российских университетов вошли топ-100 ведущих мировых рейтингов. Проект «5-100» был призван повысить глобальную конкурентоспособность российских университетов, улучшить стандарты образовательных программ, активизировать научно-исследовательскую работу в сфере прорывных инноваций и так далее. На проект была выделена не соответствующая его амбициозности и скромная по международным меркам сумма в 80 млрд рублей, и из участвовавших в нем университетов (изначально их было 15, затем к ним добавили еще 6) ни одному не удалось попасть в сотню лучших в отведенные сроки (тоже совершенно нереалистичные для таких целей). «5-100» получил крайне противоречивые оценки: одни считали его совершенно провальным, другие утверждали, что благодаря проекту университеты обрели стимулы к развитию, и он стал катализатором публикационной активности, создания новых лабораторий и проч. Картина несколько улучшилась после того, как планка была снижена, например, стало учитываться попадание университетов не только в топ-100 рейтингов QS, THE и ARWU, но и в первую сотню «предметных» рейтингов. Критерии менялись «на лету», что девальвировало проект в целом, кроме того, университеты искусственно «накручивали» рейтинги за счет публикаций в «мусорных» журналах и псевдоконференций, а часть финансирования была потрачена на заработные платы.
Стоит ли удивляться такому поведению университетов? Одни ставят формальные, оторванные от реальности задачи, другие делают вид, что их выполняют, на деле все выливается в «распил» бюджетов – так, например, выглядит вся система российских нацпроектов. Если нормализация такого поведения затронула абсолютно все уровни общества, как могли этого избежать университеты – крупные и в высшей степени зависимые игроки, как недавно выразился ректор Анисимов, «университеты правительственной подчинённости»? На каркасе из симуляции, квазиидеологий и нереализуемых мегапроектов, никак не связанных друг с другом и не образующих никакой эффективной системы, зиждется фанерный колосс путинизма, за которым скрывается лишь беспрецедентное воровство, насилие и вседозволенность.
Интересует ли KPI студентов? С одной стороны, рейтинги (реальные рейтинги), конечно, важны. С другой – студентов волнует качество преподавания, профессиональные профессора, им важно, чтобы их уважали. Достаточно ли уютного микрокосма хороших университетов для того, чтобы молодые специалисты оставались в стране? Увы, нет.
Еще в 2014 году 77% выпускников российских вузов заявляли о желании найти работу за рубежом, причем среди гуманитариев об том заявляли 86% опрошенных, среди инженеров и медиков – около 70%, порядка 20% опрошенных студентов хотели уехать навсегда. В сентябре 2021 года научный руководитель НИУ ВШЭ Кузьминов заявил, что внутреннее обследование 15 ведущих университетов России показало, что в среднем 50% талантливых студентов покидают страну, чтобы учиться или заниматься исследовательской работой в Европе или США. Atlantic Council утверждает, что 25% уехавших россиян получают разрешение на постоянное место жительства за рубежом после студенческой визы, стипендии или обмена, всего же в период с 2000 по 2019 год Россию покинули от 1,6 до 2 млн человек – того самого человеческого капитала, который так нужен стране. Согласно оценкам НИУ ВШЭ, опубликованным в 2021 году, ежегодно из России для обучения в магистратуре и аспирантуре выезжали 30-40 тыс. студентов, страну покидали 60-75% аспирантов, идущих по академическому треку в ведущих вузах (в естественных и технических науках – до 80%).
Государственные инициативы, направленные на то, чтобы студенты, отучившись в зарубежных университетах, возвращались в Россию, были либо бездарными, либо фиктивными. Например, «Глобальное образование» - программа, запущенная в 2014 году, которая возмещает расходы при обучении за рубежом на условиях дальнейшего трудоустройства у одного из работодателей в российских регионах; за все годы в ней поучаствовало немногим более 700 стипендиатов. В 2018 году был запущен проект «Highly Likely Welcome Back, или пора домой!», призванный создать условия для возвращения студентов из «недружественных» стран. Достаточно сказать, что автор этого проекта – Россотрудничество. В минувшие годы звучали и весьма радикальные предложения: в 2015 году сенатор-единоросс Булаев грезил о возвращении обязательного распределения выпускников, потому что «россияне, уезжающие за рубеж, нарушают права и свободы других граждан», а в 2018 году тему распределения вновь поднял депутат Вострецов. Впрочем, после начала войны позиции, раньше казавшиеся маргинальными и откровенно странными, все чаще становятся мейнстримом.
Сейчас трудно прогнозировать, сколько студентов уже покинули или покинут страну, сколько не вернутся после завершения магистратуры, или сколько молодых людей не поступят в российские университеты в ближайшие годы, поскольку их семьи больше не живут в России. Долгосрочный ущерб для общества, рынка труда, науки, очевидно, пока не поддается оценке, но в совокупности с оттоком ученых и преподавателей и крушением репутаций университетов его масштабы могут оказаться катастрофическими.
Отъезд молодых специалистов из России начался задолго до войны, они искали карьерных возможностей, стабильности (нет, не той самой, а настоящей) и перспектив. Они не дождались ни институциональных реформ, ни политических перемен, они пережили несколько волн протеста, надежд и разочарований. Молодые люди из разных семей, с разными амбициями и взглядами вынуждены были принять единственно возможное решение – уехать из страны.
Руслан, окончил бакалавриат НИУ ВШЭ в 2013 году, живет в Японии:
Я выбрал для поступления именно Вышку по нескольким причинам: репутация университета, подход к обучению, рекомендации друзей. Поступал в 2009 году, когда страна была другой. Если бы текущее положение дел было уже в 2008, то фактором номер один была бы свобода слова в стенах университета. Сейчас бы я в Вышку не стал поступать, а уехал бы учиться сразу в зарубежный университет.
То, во что превратился университет, вызывает лишь печаль. Почти всех сильнейших преподавателей изгнали, свобода слова пропала. Вспоминаю, как 2011-2012 годах были политические дебаты на Покровке в культурном центре. Помню, как Навальный дебатировал с предыдущим ректором Вышки. За это я и любил наш университет, что каждый мог высказать позицию, и его бы не отчислили. Сейчас в это сложно поверить. Сейчас фраза «я студент Вышки» не вызывает никаких положительных эмоций. Счастлив, что успел отучиться в старых стенах. После смены ректора я перестал рекомендовать Вышку знакомым и друзьям. Изначально, поступая в университет, планировал по завершению искать работу в Москве и не связывал свое будущее с другой страной.
Но в 2011 году после объявления «рокировки» изначальный план кардинально изменился. Появилось желание уехать. Летом 2013 года была мэрская кампания, в которой я принимал активное участие, а также помогал в организации обучения и распределения наблюдателей (тогда еще можно было легко стать наблюдателем) в штабе того же кандидата, почти прошедшего во второй тур, если бы не аномальное «голосование» в только что созданной «новой» Москве - это была главная ошибка штаба, что не уделили особого внимания Троицку и другим присоединенным районам. Во время мэрской кампании появилась надежда, что допустят конкуренцию в политической среде, из-за чего решил остаться в России. Надо сказать, что большинство моих друзей из группы – человек пять, уехали учиться в магистратуру в Германию, и никто не вернулся, остались работать там.
С каждым годом надежда угасала, а конкуренцию во всех общественных направлениях душили, на глазах происходил отрицательный отбор. В 2020 году начал активно искать варианты работы в другой стране - к тому моменту у меня родилась дочь, и я не хотел, чтобы она росла в агрессивном обществе, в котором запрещено свободно мыслить и выражать свою позицию. В 2021 году мы переехали. При переезде планировали хотя бы раз в год приезжать домой - повидаться с родными и друзьями, но мы так и не приехали из-за начавшегося нападения.
В нашем случае грех жаловаться. Мы уехали вовремя - не пришлось бежать в неизвестность. Абсолютное большинство из перебравшихся за рубеж однокурсников тоже уехало до 2022 года. Из моего выпуска уехали порядка тридцати человек. После начала войны к ним присоединились еще как минимум 10 человек. Почти все уехали в ЕС, США.
После февраля 2022 года я перестал сравнивать жизнь здесь и в России по одной простой причине - здесь тебя не отправят пушечным мясом и не посадят за решетку за отказ идти умирать за дворцы, яхты и подрастающее поколение, готовящееся сменить своих родителей у власти.
С точки зрения отношения населения во всех сферах жизни, будь то быт, работа, здравоохранение (в день начала войны у моей жены из-за стресса выскочили наружу все болячки, о которых она не была в курсе. В этот же вечер ее увезла скорая - чтобы вы понимали, насколько близко мы все относимся к происходящему несмотря на 10.000 км между нами и Украиной), здесь изначально отношение к людям положительное. Если ты относишься к местным правилам и устоям с уважением, то неважно, какой у тебя паспорт и на каком языке ты говоришь. В первые недели войны нас почти во всех местах (метро, кафе, музеи и т.д.) спрашивали, откуда мы. До нападения на Украину никто не интересовался, откуда мы. Мы, конечно, в первые два раза напрягались. Но каждый раз в ответ слышали «нам очень жаль, надеемся, что с вашими родственниками и друзьями все хорошо». От друзей из центральной и северной частей ЕС слышал, что иногда встречается нездоровая реакция из-за их гражданства. Но это бывает крайне редко - исключения.
В 2013 году было невозможно представить себе то, что происходит сегодня, хотя Борис Немцов уже тогда предупреждал о войне с Украиной. Я думаю, что на международном уровне Россия останется изгоем по большинству направлений на несколько десятилетий. В целом, достаточно посмотреть на Иран, и станет понятно, куда страна движется в плане уровня жизни, экономики, культуры. Уровень жизни, образования, численность населения продолжат «отрицательный рост». И режиму, основанному на армии и диктате, все это выгодно - проще управлять людьми. Будущего у образования нет, к сожалению. У частного крупного бизнеса будущего тоже нет. Без частного крупного бизнеса не будет инвестиций в страну и конкуренции, а с ним прогресса.
Вернусь в Россию только в случае смены режима (люстрация в СМИ, судебной и правоохранительной системе, отмена всех людоедских законов) и принесения извинений перед украинцами и своим населением.
Влад, окончил бакалавриат НИУ ВШЭ в 2015 году, живет в Германии:
Я окончил бакалавриат в 2015, то есть поступил в 2011. Когда я поступал в Вышку, я думал, что это самый лучший университет в России в плане экономики и единственный настолько крупный либеральный университет, в котором нет цензуры и есть независимое студенческое сообщество, где профессура тоже независима от государственной повестки, и где в целом есть те же самые свободы, что в любом западноевропейском университете. Сейчас университет превращается в такую же «субстанцию», назовем это так, как и все остальные университеты в России, где нельзя выражать свое мнение, любые низовые инициативы подавляются, определенная повестка, которая спускается сверху, становится обязательной для всех, а студенты и преподаватели, которые несогласны с ней, так или иначе преследуются. Поэтому сейчас университет потерял, как мне кажется, то, из-за чего он был прикольным и уникальным, когда я в него поступал и когда я еще учился.
Я с самого начала учебы думал, что дальше я поеду в магистратуру за границу. Поэтому у меня был план доучиться и потом пытаться поступить в магистратуру, параллельно, может быть, работать где-то в консалтинге на последних курсах. К моему стыду, у меня не было внятного плана на будущее, однако четкий план относительно магистратуры в Германии возник еще на втором курсе.
Я оценивал обстановку в стране очень пессимистично, и уже тогда, в 2011-2012, и чем дальше, тем хуже, и мне всегда казалось, что я не нужен стране, как бы это пафосно ни звучало, но у меня всегда было такое ощущение, что я не нужен такой, какой я есть, и мне надо уехать. Я понимал, что какие-то профессиональные перспективы у меня, наверное, есть, если останусь в России, но меня это не особо интересовало. Я себя в России чувствовал несвободным, и мне было плохо от того, что принимаются законы, которые на меня влияют, а я не могу ничего сделать, притом что я ходил на все митинги и волонтерил в кампании Навального, например, на выборах в Москве, но я чувствовал, что мне плохо, особенно после того, как начался Крым - стало еще хуже. И политически, и социально мне не нравилось находиться в России, и поэтому я хотел уехать.
Как бы я охарактеризовал свою жизнь за рубежом сейчас? Если честно, то хорошо, мне очень нравится моя жизнь, я живу в Берлине, и она сложилась так, как я планировал и надеялся, когда переезжал. Я действительно себя намного лучше чувствую за границей, чем я чувствовал себя в России, и я уже довольно давно чувствую, что здесь мой дом, притом, что я довольно часто ездил в Россию, так что в этом плане у меня никаких разочарований нет. У меня никогда не было идеи вернуться назад, я себя суперкомфортно чувствую здесь.
Я понимаю, что у меня уже довольно привилегированная позиция по сравнению с теми, кто переезжает сейчас: неограниченный вид на жительство в Германии, я свободно разговариваю на немецком и английском, и мне не надо решать никакие бюрократические вопросы, которые стало сложнее решать после начала войны. Ни с каким негативом на личном уровне я не сталкивался, какие-то минимальные бюрократические вещи с банками, но в целом мне живется отлично.
В России происходит п**дец, я не знаю, как по-другому это описать. Полный, причем. Я думаю, что война, которая идет с Украиной – это ужасно, Путин, возможно, сейчас худший человек на Земле, я не утрирую. И мне очень грустно из-за того, что происходит в Украине, из-за всех украинцев, которые умирают из-за Путина, мне также грустно из-за того, что происходит в России, что люди, которые пытаются что-то сделать, но ничего не могут, преследуются и вынуждены уезжать или сидеть в тюрьме, мне психологически очень грустно и тяжело из-за этого. Несмотря на то что я не могу сказать, что у меня есть суперсильные сентиментальные чувства относительно России, потому что мне никогда там не нравилось, мне все равно грустно видеть свою страну полным изгоем, олицетворением зла во всем мире, и людей, которые зомбированы пропагандой, за них мне тоже очень грустно, даже тех, кто поддерживает Путина, мне грустно, что людям настолько промыли мозги.
Я не могу сказать, что я мог себе представить, что будет такая война, но я всегда говорил, что мне кажется, что в России будет полный п**дец, и что надо всем уезжать. Я понимаю, что у меня была привилегированная позиция, потому что я мог уехать, а многие нет, но я не представлял, как бы я мог жить в России, уже очень давно. Я мог себе представить, что будет что-то ужасное, но, конечно, не войну с Украиной и мобилизацию. Я думаю, что у России нет нормального будущего, пока есть режим Путина. А когда он закончится, и если он закончится так, что после этого будет какое-то освобождение от диктатуры и авторитаризма, то будущее будет и у образования, и у бизнеса, но сейчас, пока Путин у власти, никакого светлого будущего нет.
Я бы хотел иметь возможность ездить в Россию с какой-то регулярностью, для меня это важно, но я не знаю, что должно произойти, чтобы я захотел переехать назад, что-то очень кардинальное, не знаю – чтобы Навального выпустили из тюрьмы и он стал президентом. Но даже если произойдет что-то такое, я не уверен, что я соберусь и приеду, потому что у меня в России была проблема не только с режимом Путина, но и в целом – с обществом, с тем, как люди относятся друг к другу.
Павел (имя изменено по просьбе героя), окончил бакалавриат НИУ ВШЭ в 2017 году, живет в Германии:
Когда я поступал, Вышка была всем для меня. Глоток свободы, комьюнити самых лучших и самых добрых людей, пример правильных демократических ценностей, эгалитаризма и меритократии. Во всем, от учебы и до работы, Вышка научила меня правильным ценностям и основам моего мировоззрения. Пройти такой путь от красной кнопки (когда мы, студенты, могли одним днем уволить преподавателя за взятку) до ректоров-ставленников из АП. Я видел все это в 2019, когда Жукова чуть не посадили. Обидно. Больно думать о том, что происходит с университетом сейчас.
Я уехал еще в 2017, сразу после окончания бакалавриата. На тот момент никакой стойкой необходимости уезжать не было. Я просто хотел получить международный опыт, поучиться в зарубежной магистратуре и потом вернуться в Россию с хорошим резюме. Я очень люблю свою страну, и своим собственным примером я хотел обеспечить приток мозгов в Россию, а не как обычно.
Настроение у меня менялось постепенно. Сильно повлиял опыт участия в качестве волонтера на избирательной кампании в Мосгордуму в 2019. Я тогда увидел изнутри, как устроены выборы в России, и как в первый раз было применено электронное голосование, и у меня возникли ассоциации с Оруэллом или фильмом «Матрица».
После окончания магистратуры в 2020 я получил оффер от крупной ИТ компании, причем работать надо было с российскими клиентами - идеальное сочетание. Полтора года мы делали ИТ решения для российских компаний из разных отраслей. Я горжусь результатами нашей работы, российские специалисты очень креативные, мы представляли российские кейсы на международных конференциях. Но вместе с этим я увидел, как глубоко политика в России пронизывает бизнес, я увидел членов совета директоров, которые не могут принимать решения без указа из правительства, я увидел принудительное насаждение импортозамещения, я увидел бывших сотрудников ФСБ на менеджерских должностях в банках. Все это меня разочаровало. Естественно, с начала войны наша компания мгновенно ушла с российского рынка, а после начала мобилизации я больше не вижу для себя возможности вернуться домой.
Сейчас мне живется отлично, я продолжаю работать в своей компании на других рынках. Так как я уже 5 лет живу в Германии, я уже привык, что это мой второй дом. Европа в целом дает уникальные возможности работать в максимально интернациональной среде. Кроме того, мы можем путешествовать по всей Европе без ограничений. Да даже с социализацией в последнее время становится все совсем хорошо: чем больше русских переезжает сюда, тем больше ты чувствуешь себя, как дома. Хотя еще со времен магистратуры у меня осталось много друзей-итальянцев, немцев, колумбийцев и т.д. Если вопрос про отношение к русским и русофобию, я пока не встречал таких случаев за 8 месяцев. Я, конечно, работаю в высокоинтеллектуальной корпоративной среде. Но тем не менее, как минимум за Германию могу сказать, что качество СМИ тут в среднем очень высокое, люди очень образованные и в основном имеют объективную точку зрения и не будут вешать ярлыки на других. Везде есть исключения, но я их пока не встречал.
Общее наблюдение такое, что за границу едет просто вал людей. Это началось еще до войны. Если в 2017 году поступить в немецкую магистратуру было чем-то экзотичным, то в 2020-2021 году уже десятки и сотни россиян приезжали в Германию на учебу и работу.
Приведу несколько цифр. В 2020 году департамент по связям с выпускниками ВШЭ создал алюмни-чаты в телеграме для выпускников, проживающих за границей. По чату для каждой страны, где живут вышкинцы; в немецком чате сейчас 795 человек. Не все из них активны и необязательно все из них до сих пор живут на ПМЖ в Германии (многие приезжали временно на учебу, многие как транзит), но сам тренд на лицо. Легче всего переехать инженерам и дата-сайентистам, потому что в ИТ специальностях в Европе все говорят по-английски, не нужно учить немецкий. Но и бизнес-студентов, и PhD очень много. Люди дружные, объединяются, помогают друг другу советами, ходят вместе на концерты Noize MC и Земфиры. В общем, у нас есть все шансы не повторять ошибки белой эмиграции.
Война, конечно, только усилила этот тренд. Из моих самых близких 7 друзей, которые на начало года все были в Москве, 3 сразу же переехали с офферами в США и Европу, 2 сейчас временно в СНГ, 2 остаются, но подумывают о переезде.
Я абсолютно себе не мог представить того, что происходит сейчас. Это чисты сюр. Я 18 февраля доказывал другу - голландцу, что ему не надо бояться приезжать летом на мою свадьбу в Москву, что войны не будет 100% ровно потому, что мы братские народы и потому что у нас в культурном коде "лишь бы не было войны". Я был абсолютно уверен, что это политический шантаж. И ругался на The Economist за истерику, которую они разводили в своих статьях в январе.
Про войну постараюсь кратко. Чтобы выстроить у себя в голове объективную аргументированную позицию со всеми фактами и деталями, я потратил 100+ часов на просмотр исторических роликов на канале Максима Каца, Сергея Гуриева и Наки (все три иностранные агенты). Если кратко, я считаю, что война аморальна. Я воспитывался на легендах о ВОВ, как мы защищались и защищали другие народы. Фронтальное вторжение - это не защита. Украинцам (включая этнически русских с Донбасса, которых тут тоже много) в Германии оказывается всяческая гуманитарная помощь. В первый же день полмиллиона немцев вышли на митинг в Берлине, тысячи людей несли еду и теплые вещи в пункты приема гуманитарки.
Кроме того, мне страшно за Россию. Я был шокирован уровнем необразованности российских властей, потому что даже любой второкурсник ВШЭ, изучавший азы экономики, понимает, как устроен современный мир, и какие чудовищные последствия несет для страны выключение из мирового сообщества и международной торговли. Российская государственность еще никогда не подвергалась таким рискам, каким ее подверг Владимир Путин, так желавший ее укрепить. Очень надеюсь, все это поскорее закончится, и я вернусь в прекрасную Россию будущего.
Я надеюсь на то, что пропаганда настолько же обратима, насколько всесильна. Если можно в будущем будет ее повернуть на 180 градусов и поменять мнение людей, то лет за 5-10 Россия вернется в мировое сообщество. Если нет, то пройдут поколения, как в Сербии. Я думаю, что моя карьера теперь уже в любом случае пройдет в Европе.
Карина (имя изменено по просьбе героини), окончила бакалавриат НИУ ВШЭ в 2020 году, переехала в Люксембург:
Я закончила бакалавриат в 2020 году, потом училась в магистратуре Вышки, которую заканчиваю в 2022. Уехала в Люксембург в сентябре 2021. Когда я поступала, это была мечта. Я в тот момент даже не ожидала, что будет настолько круто. Мне повезло, что когда я училась, никто не говорил об инфляции оценок, о политической повестке и прочее. В бакалавриате и пандемии не случилось. Точнее она была в конце 4 курса, когда закончились пары. Поэтому повезло закончить учебу в здоровой (и моральном и физическом смысле) обстановке. То, что происходит сейчас, очень грустно. Я не совсем понимаю, как я реагирую на все это. Когда я была студентом Вышки, я очень гордилась этим фактом. И гордилась местом, где была. До сих пор горжусь своим образованием. Но я даже представить не могла такого расклада. Не знаю, кто мог бы. Я уже в магистратуре столкнулась с искусственным занижением оценок из-за страха, что преподавателя начнут проверять и дополнительными кадровыми перестановками по внешним причинам. Например, ребята уехали по программам двойного диплома, и оказалось, что ни учебного офиса прежнего нет, ни академического руководителя, который даже не рассказал, что его больше нет, а студенты узнали об этом совершенно случайно.
Во время бакалавриата планы постоянно менялись, но я ещё тогда начала четко понимать, что буду идти дальше в магистратуру, аспирантуру. Мне хотелось исследовать, преподавать. Сейчас желания не изменились.
Я была иностранцем в стране, когда приехала в Москву, хоть и являюсь носителем языка. Когда училась, никогда не чувствовала, что я не из России. Всегда чувствовала себя в своей тарелке. Хотя несколько раз столкнулась с не очень красивым отношением к себе из-за моего «некрасного» паспорта. Внутри университета никогда такого не было. Всегда чувствовала себя частью этого места и каждый раз с удовольствием ходила на пары и знакомилась с невероятными людьми. Я была уверена, что буду жить в Москве долгое время. В университете все тоже этому способствовало, я начала довольно рано преподавать, у меня появилось много проектов, которые мне нравились. В прошлом году я поехала по программе двойного диплома в Европу и всерьез думала возвращаться после учебы, уже даже обсуждалась моя будущая нагрузка. Некоторые проекты продолжала выполнять дистанционно. Однако, после февраля это стало делать довольно сложно, и мне пришлось передать все свои проекты коллегам. Я не могу сказать, что я уехала из-за ситуации в стране, я уже была за границей. Я сомневалась, как мне быть дальше, и можно совершенно точно сказать, что ситуация решила за меня, и я не вернулась. Из 6 человек, которые поехали по программе двойного диплома, 5 остались за границей и только 1 человек вернулся.
У меня нет четкого понимания происходящего. То, что происходит, очень грустно. Мне очень сложно оценивать. Я очень долго жила в стране, где много чего было нормой, и с детства воспринимала жесткие действия государства как норму. Когда я переехала в Россию, мне казалось, что общество намного свободнее. То, что происходит сейчас, меня просто пугает. Однако реакцию Запада и санкции я тоже не понимаю. Мне кажется, это очень лицемерно. Яркий для меня пример Армения-Азербайджан. Когда в стране ничего нет, она никому не нужна, то и реакции такой нет. Я не вижу отмену Азербайджана и прочее.
Я и мои друзья столкнулись с тем, что мы в один момент остались без денег в Европе. У нас были российские карты, которые перестали работать. Моему другу не открыли банковский счёт из-за того, что у него российский паспорт. Мы честно работали в России до этого, накопили деньги, чтобы уехать по обмену и там спокойно существовать, и вдруг остались без своих же денег. Мне кажется, что это было тоже нечестно. В Люксембурге очень круто повела себя администрация университета. Когда узнали, что у нас проблема с картами, назначали дополнительную стипендию, чтобы у нас было все ок. И сказали, что независимо от того, как будут развиваться события, вы часть нашего сообщества, мы вас не бросим. Больше всего меня огорчает, что многие думают, что люди, говорящие на русском — это Россия. Я родилась в другой стране, но я носитель русского языка и русской культуры. Я очень горжусь этим фактом, и это не имеет ничего общего с тем, что я поддерживаю или не поддерживаю какой-либо политический режим.
Сложно ответить, хотела бы ли я вернуться. Наверно, да. Там друзья, часть семьи, близкие люди. Я люблю Москву, хоть сейчас любить ее становится все сложнее. Мне бы хотелось иметь возможность вернуться. Но обстоятельства должны измениться. Мне бы хотелось иметь возможность формировать своё мнение и не существовать по принципу «чтобы не было проблем, лучше буду говорить так, а думать иначе». Не буду давать оценку будущего. Скажу, что надеюсь, что все устаканится. Не знаю, как, и не знаю, что нужно для этого сделать. Прогнозы на образование при таких переменах не очень хорошие. Исследования должны быть свободными, и должен быть обмен идей с коллегами из разных точек мира. По-другому невозможно. Пока такое взаимодействие становится сложнее. Возможно, после упадка будет построено что-то новое, посмотрим.
