Все это время актрису никто не видел: семья тщательно прячет ее от публики. В загородном поселке Крекшино даже усилили охрану, чтобы пресечь визиты незваных гостей. Отчасти поэтому вокруг болезни “прекрасной няни” масса домыслов — ее то “хоронят”, то наоборот, говорят, что никакой онкологии не существует.
В Институте молекулярной биологии РАН для актрисы еще год назад разработали экспериментальную терапию, которая заключается в бомбардировке раковых клеток безвредными вирусами. Это лечение очень индивидуально: ученые подбирали ключик именно к опухоли “прекрасной няни”. Однако, чудо-метод все еще ждет своего часа: Петр Чернышев решил оставить новый, а значит, не до конца изученный метод на самый крайний случай.
“Это удивительно, но у Анастасии действительно все не так плохо, как обычно бывает при глиобластоме. Как правило, с таким диагнозом ситуация развивается в худшую сторону очень динамично. А Заворотнюк борется уже два года, и у нее хорошая тенденция”, — рассказывает Петр Чумаков, член-корреспондент РАН, профессор, заведующий лаборатории пролиферации клеток, где и изобрели лекарство для “прекрасной няни”.
“Заворотнюк проходила экспериментальную иммунную терапию в институте онкологии имени Н.Н. Петрова в Санкт-Петербурге, — раскрывает секреты ученый. — Там взяли ее раковые клетки, и “обучили” против них специальные Т-лимфоциты и затем ввели их в организм пациентки, чтобы они атаковали опухоль. Вообще-то, у нас от природы есть противоопухолевый иммунитет, но он часто не срабатывает. Когда раковых клеток становится много, они встают стеной и защищают себя от иммунной системы. И сейчас ученые придумывают самые разные манипуляции для борьбы с чужеродной заразой. Видимо, в случае с Заворотнюк это дело сработало. По крайней мере, ей не становится хуже. Если не лечить, такого не бывает”.
“С химией тоже так не бывает, — продолжает он. — Сейчас есть только два препарата химических, которые действуют на глиобластому. И тот, и другой можно использовать лишь один раз, то есть по одному курсу — в следующий раз они просто не подействуют. И срок лечение получается очень коротким. Лечишь пациента год, например, а затем возникает рецидив, который оказывается устойчив ко всем препаратам”.
Чумаков описал и всю историю болезни актрисы: “Сначала Анастасии сделали операцию, вырезали новообразование. Потом она прошла курс химии, затем на 2-3 месяца наступила ремиссия. Заворотнюк уже начала поправляться, и тут возник рецидив. Это было летом 2019 года. А осенью они к нам обратились. Что здесь важно: когда Заворотнюк делали операцию, ее опухолевые клетки отдали в институт Петрова — там сделали так называемую “культуру клеток”. Нам удалось эти клетки достать и протестировать на чувствительность к нашим вирусным препаратам, результаты оказались хорошими. Но семья в то время уже начала принимать иммунотерапию от питерских ученых, так что наш метод пришлось отложить”.
Ну а прогнозы относительно возвращения к полноценной жизни все же неутешительны: “Я все-таки не думаю, что она сможет вернуться к полноценной работе. Извините, но когда у человека вырезали огромный кусок мозга, он становится совсем другим. Вряд ли она сможет произносить какие-то монологи, но не исключено, что сможет появляться в эпизодах. Я так понимаю, что у нее есть определенные сложности. Я ее лично не видел, но насколько я понимаю, она в каталке, не ходит сама. К сожалению, эта болезнь одна из самых худших и прогноз почти всегда неутешительный. Профессия в этом случае не главное, если ей удастся сохранить жизнь — уже победа”.